И бродский о языке. Язык - Время - Бог: мифология языка И. Бродского (глава из монографии). Язык и время: Введенский и Бродский
«Все мои стихи более или менее об одной и той же вещи - о Времени, - говорил Бродский. - О том, что Время делает с человеком». Время - центральная тема в творчестве Бродского, отношением к нему определяется его мировоззрение. Время царит над всем - все, что не время, подвластно времени. Время - враг человека и всего, что человеком создано и ему дорого: «Развалины есть праздник кислорода и времени».
Время вцепляется в человека, который стареет, умирает и превращается в «пыль» - «плоть времени», как ее называет Бродский. Ключевые слова в его поэзии - «осколок», «часть», «фрагмент» и т. п. Один из сборников носит название «Часть речи». Человек - в особенности поэт - является частью языка, который старше его и который продолжит существовать и после того, как время справится с его слугой.
Время и пространство - самая важная дихотомия в философской системе Бродского. «Дело в том, что меня больше всего интересует и всегда интересовало на свете… - это время и тот эффект, который оно оказывает на человека, как оно его меняет, как обтачивает… С другой стороны, это всего лишь метафора того, что вообще время делает с пространством и миром». Разница между временем и пространством выражается у Бродского противопоставлением «идеи» и «вещи».
«Время больше пространства. Пространство - вещь.
Время же, в сущности, мысль о вещи.
Жизнь - форма времени…»
(«Колыбельная Трескового мыса»)
Мысль развивается в эссе «Путешествие в Стамбул» (1985): «… пространство для меня действительно и меньше, и менее дорого, чем время. Не потому, однако, что оно меньше, а потому, что оно - вещь, тогда как время есть мысль о вещи. Между вещью и мыслью, скажу я, всегда предпочтительнее последнее». Пространство есть, проще говоря, «тело», тогда как время связано с мыслью, памятью, чувствами - с «душой».
Отношение Бродского к прошлому отличается ностальгичностью. Существование приобретает «статус реальности» только постфактум, и это объясняет ретроспективный процесс сочинительства и тягу к элегическому жанру. В русском языке глаголы стоят «в длинной очереди к „л“», и поэзия самого Бродского полна временных маркеров из частной и общей истории («фокстрот», «бемоль», «клюква», «абажур», «колючая ель» и т. п.), как, например, в «Эклоге 4-й (зимней)» (1980):
Зима! Я люблю твою горечь клюквы
к чаю, блюдца с дольками мандарина,
твой миндаль с арахисом, граммов двести.
Ты раскрываешь цыплячьи клювы
именами «Ольга» или «Марина»,
произносимыми с нежностью только в детстве
и в тепле. Я пою синеву сугроба
в сумерках, шорох фольги, чистоту бемоля -
точно «чижика» где подбирает рука Господня
Будущее связано с другими, отрицательными качествами - в индивидуальном плане прежде всего со смертью человека. Если будущее вообще что-то значит, говорит Бродский, то это «в первую очередь наше в нем отсутствие. Первое, что мы обнаруживаем, в него заглядывая, - это наше небытие». Поэтому оно описывается в таких терминах, как «холод», «оледененье», «пустота»:
Сильный мороз суть откровенье телу
о его грядущей температуре…
В просторечии - будущим. Ибо оледененье
когда больше уже никого не любишь,
даже себя. Когда надеваешь вещи
на себя без расчета все это внезапно скинуть
в чьей-нибудь комнате, и когда не можешь
выйти из дому в одной голубой рубашке,
не говоря - нагим. Я многому научился
у тебя, но не этому. В определенном смысле,
в будущем нет никого; в определенном смысле,
в будущем нам никто не дорог.
………………………………
…Будущее всегда
настает, когда кто-нибудь умирает.
Особенно человек…
(«Вертумн», 1990)
То, что в жизни воспринимается как неприятное и отрицательное, есть на самом деле крик будущего, пытающегося прорваться в настоящее. Единственное, что может мешать будущему слиться с прошлым, это короткий отрезок времени, являющийся настоящим - символизированный в «Эклоге 4-й» человеком и его теплым телом (заметьте эффектную разбивку строф между двумя последними строками):
Жизнь моя затянулась. Холод похож на холод,
время - на время. Единственная преграда -
теплое тело. Упрямое, как ослица,
стоит оно между ними, поднявши ворот,
как пограничник держась приклада,
грядущему не позволяя слиться
с прошлым…
С годами человек становится все более незримым - как намек на это слияние, то есть на его отсутствие во времени. Как в «Литовском ноктюрне» 1973 года (курсив - мой):
…Ибо незримость
входит в моду с годами - как тела уступка душе,
как намек на грядущее, как маскхалат
Рая, как затянувшийся минус.
Ибо все в барыше
от отсутствия , от
бестелесности : горы и долы,
медный маятник, сильно привыкший к часам,
Бог, смотрящий на все это дело с высот,
зеркала, коридоры,
соглядатай, ты сам.
Когда человек выпадает из хронотопа, он сам становится временем, чистым Временем. (В отличие от «реального времени», в котором мы сами пока присутствуем, «чистое», бессубъектное, время пишется у Бродского с большой буквы.) Настоящее исчезает, и прошлое и будущее сливаются. Одним из образов этого у Бродского служит космос:
Вас убивает на внеземной орбите
отнюдь не отсутствие кислорода,
но избыток Времени в чистом, то есть
без примеси вашей жизни, виде.
(«Эклога 4-я»)
Христианская теология с ее представлением о вечной жизни в конце перспективы чужда Бродскому. Вечность является «лишь толикой Времени, а не - как это принято думать - наоборот». В пьесе «Мрамор» (1984) Туллий уточняет эту мысль в полемике с Публием:
То есть тебе вечной жизни хочется. Вечной - но именно жизни. Ни с чем другим это прилагательное связывать не желаешь. Чем более вечной, тем более жизни, да?
Туллий поэтому предлагает Публию стать христианином - «Потому что варвару всегда проще стать христианином, чем римлянином». Цель же Туллия - слиться со Временем:
Главное - это Время. Так учил нас Тиберий. Задача Рима - слиться со Временем. Вот в чем смысл жизни. Избавиться от сантиментов! От этих ля-ля о бабах, детишках, любви, ненависти. Избавиться от мыслей о свободе. Понял? И ты j сольешься со Временем. Ибо ничего не остается, кроме Времени. И тогда можешь даже не шевелиться - ты идешь вместе с ним. Не отставая и не обгоняя. Ты - сам часы. А не тот, кто на них смотрит… Вот во что верим мы, римляне. Не зависеть от Времени - вот свобода.
Движение в пространстве есть, согласно Туллию, «горизонтальная тавтология», ибо каждое путешествие кончается возвращением. Одновременно путешествование - единственный способ воодушевить пространство. Но есть другая форма путешествования - одностороннее движение, уносящее человека за границу пространства. Это движение во времени и пространстве - необратимое. Говоря об «Энеиде», Бродский замечает (в «Путешествии в Стамбул»), что Вергилий первым в истории литературы предложил принцип линейности: «его герой никогда не возвращается; он всегда уезжает» . Такой путешественник движется со Временем. Хотя отношение Бродского ко времени и пространству нехристианское, оно тем не менее линейное. В стихотворении «Итака» (1993) он берет циклическое миропонимание Гомера вергилиевской хваткой и лишает миф его голливудского конца:
Воротиться сюда через двадцать лет,
отыскать в песке босиком свой след.
И поднимет барбос лай на весь причал
не признаться, что рад, а что одичал.
Хочешь, скинь с себя пропотевший хлам;
но прислуга мертва опознать твой шрам.
А одну, что тебя, говорят, ждала,
не найти нигде, ибо всем дала.
Твой пацан подрос; он и сам матрос,
и глядит на тебя, точно ты - отброс.
И язык, на котором вокруг орут,
разбирать, похоже, напрасный труд.
В личном плане Бродский видит жизнь именно как «улицу с односторонним движением», «более или менее развивающейся линейным образом»; так же, как нельзя ступить в одну реку или топтать один асфальт два раза, нельзя вернуться к своему прошлому. Как в стихотворении «По дороге на Скирос» (1967), он говорит о Тезее:
…И мы уходим.
Теперь уже и вправду - навсегда.
Ведь если может человек вернуться
на место преступленья, то туда,
где был унижен, он прийти не сможет.
«Унижение» и «любовь» - две причины, делающие возвращение к тому, что было, - к прошлой жизни, женщине, городу, - невозможным: «Там ничего не зарыто, кроме собаки». В стихотворении «Декабрь во Флоренции» (1976), о Данте и его родном городе, о поэте и изгнании, через Флоренцию проступает как двойное экспонирование другой город - Ленинград:
Есть города, в которые нет возврата. Солнце бьется в их окна, как в гладкие зеркала. То
есть в них не проникнешь ни за какое злато.
Там всегда протекает река под шестью мостами.
Там есть места, где припадал устами
тоже к устам и пером к листам. И
там рябит от аркад, колоннад, от чугунных пугал;
там толпа говорит, осаждая трамвайный угол,
на языке человека, который убыл.
Возвращение делается невозможным не только из-за скверной политической системы, а по другим, более глубоким психологическим причинам. «Просто человек двигается только в одну сторону. И только - от. От места, от той мысли, которая пришла ему в голову, от самого себя… То есть это все время покидание того, что испытано, что пережито. Все большее и большее удаление от источника, от вчерашнего дня, от позавчерашнего дня и так далее, и так далее».
Эти мысли и мотивы связаны с другим противопоставлением в философской системе Бродского - между кочевником и оседлым человеком. Здесь можно усмотреть влияние Льва Шестова и его идей (в «Апофеозе беспочвенности», 1905). Но мысли эти питались и личным опытом Бродского; его жизнь была бегством, постоянно длящимся путешествием, превратившим его в конце концов в кочевника: «Я говорю не как оседлый человек, а как кочевник. Так случилось, что в 32 года мне выпала монгольская участь. Я слушаю, но… слушаю как из седла».
[Фото 17. В 1977 г. Бродский переехал из Мичигана в Нью-Йорк - на Мортон-стрит, 44. Надпись на калитке соответствует взгляду на жизнь новоявленного американского гражданина: «PRIVATE. DO NOT TRESPASS». Фото Л. Лосева.]
Путешествию индивидуума во времени и пространстве соответствует в истории подобное движение в сторону небытия. Не столько из-за атомной угрозы или других военных действий, сколько потому, что общества и цивилизации подвластны той же «войне замедленного действия», что и человек. Самую большую угрозу Бродский видит в демографических изменениях, ведущих к гибели западной цивилизации, то есть культуры, основанной на индивидууме. Рост населения, маргинализация христианского мира (для Бродского, как для Мандельштама, «христианство» - прежде всего понятие цивилизационное) и сдача позиций в пользу «антииндивидуалистического пафоса перенаселенного мира» - тема, которая становится для Бродского с годами все важнее, как, например, в стихотворении «Сидя в тени» (1983).
- Специальность ВАК РФ10.01.01
- Количество страниц 196
Примечания.44
Глава 1. Время и пространство в мироощущении поэта.51
1.1. "Бессмертия у смерти не прошу.".51
1. 2. "Джон Донн уснул.".65
1.3. "Назо, Рима не тревожь.".72
1.4. "Если выпало в Империи родиться.".76
1. 5. "Данная песня - не вопль отчаянья.".79
1. 6. "Вместе мы - почти пейзаж.".82
1. 7. "Возьмём за спинку некоторый стул.".91
1. 8. "И себя отличить не в силах от снятых брюк.".103 -
Примечания.106
Глава 2. "Библейский текст" в творчестве И. Бродского. Священное время и пространство.108
2. 1. "И СновА жертвА на огне Кричит.".108
2.2. "Светильник светил, и тропа расширялась".114
2. 3. ".звезда смотрела в пещеру. И это был взгляд Отца".120
Примечания.145
Глава 3. Язык - Время - Бог: мифология языка И. Бродского. 147
3.1. "От всего человека вам остаётся часть / речи.".147
3.2. "Время выходит из волн.".154
3. 3. "Бог сохраняет всё; особенно слова.".158
Примечания.167 -
Заключение диссертации по теме «Русская литература», Измайлов, Руслан Равилович
Заключение
Поэзия есть высшее достижение языка, и анализировать её -лишь размывать фокус. <.> Бессилие анализа начинается с самого понятия темы, будь то тема времени, любви или смерти. Поэзия есть, прежде всего, искусство ассоциаций, намёков, языковых и метафорических параллелей. Существует огромная пропасть между Homo sapiens и Homo scribens." (5,92-93).
Несмотря на "огромную пропасть", а, возможно, именно из-за неё, Homo sapiens всегда желает понять Homo scribens, постичь его "манускрипты", проанализировать его поэтический мир. Им движет отнюдь не пустое праздное любопытство и не ледяной сальерианский пламень, разлагающий гармонию на составные части, чтобы, изучив их, попытаться присвоить себе чужую гармонию, а если не удастся - то уничтожить. Подлинный исследователь тот, кто все свои силы прилагает к тому, чтобы понять другого через его творчество, вступить с ним в диалог.
Что же увидели мы в фокусе нашего исследования, каковы итоги нашего анализа?
Доминантные категории поэтического мира И. Бродского - время и пространство - выявляют особое индивидуальное мироощущение поэта. Он стремится преодолеть их деструктивное, разрушительное начало: "оживить" косное, застывшее, мёртвое пространство своим собственным телом, голосом, творчеством; реорганизовать время, тем самым изменить его всепожирающий бег. В ранний период творчества пространство кажется ещё бесконечным. Экзистенциальное же время очень рано начинает ощущаться поэтом как линейное, катастрофическое, конечное. Линейное время в поэтическом мире И. Бродского в ранний период его творчества оканчивается смертью, а не вечностью. Время не преображается, несмотря на то, что интуитивно поэт в поиске преодоления смертности "выходит" на христианский календарь. Цикличность календаря составляет альтернативу необратимому бегу времени. Но цикличность столь же, и даже в большей степени является атрибутацией античного мироощущения, так как там она абсолютна. Христианская же онтология времени предполагает и начало, и конец временному потоку, который "втекает" в вечность. Конец времени не означает конец жизни. И. Бродский в ранний период творчества, усвоив лишь цикличность христианского календаря, отнюдь не становится носителем христианской парадигмы времени, преодолевающей смерть и небытие.
Одним из первых "опытов" собственного существования после смерти как существования в языке явилась "Большая элегия Джону Донну". Восприняв метафизическую поэтику Джона Донна, И. Бродский совершает то, что затем назовётся "шаг в сторону от собственного тела".
Другой "опыт смерти" - тюрьма и ссылка. С одной стороны, данный опыт позволил поэту вывести и развить "хронотопическую" мифологему башни-тюрьмы, где отсутствие пространства компенсируется временем, человек полностью сливается со временем, и уже нельзя отличить бытие от небытия. С другой стороны, замкнутое пространство, в которое помещён поэт - лирический герой, парадоксальным образом становится живым, лишённым "холода небытия". Личное пространство может быть преображённым. Такой опыт даётся свыше, как откровение.
Следствием подобного опыта становится осознание того, что жизнеустройство поэта вообще должно осуществляться по принципу "отгораживания" своего микрокосмоса от холодного, враждебного окружающего пространства Империи, которая представляет собой духовную пустыню. Империя уничтожила, растеряла, растратила свои духовные сокровища. Единственное, что она может предложить, точнее, насильно дать, - это "башня-тюрьма". Свободно отгородиться от Империи человеку не позволяется. Эмиграция принесла удивительное открытие: Империя не политическая категория, а онтологическая. Между полушариями разницы, в сущности, нет. Человек одинаково беззащитен перед временем и пространством. Пространство отнюдь не бесконечно, и бежать уже некуда - кругом пространственный тупик. Время абсолютно одинаково "пожирает" свою "пищу" на любом меридиане и на любой широте. Элегический, но мужественный взгляд поэта фиксирует состояние мира, находящегося в постоянном процессе разрушения. Единственное рождающее начало - это творчество поэта, язык. "Временная" жизнь человеческая становится "нетленной" в "теле" стихотворения. "Словесная" борьба с распадом, со смертью, с небытием должна идти постоянно. Беда только в том, что каждое новое стихотворение не "воскрешает" жизнь, а фиксирует следы распада жизни. Перед нами своего рода "порочный" замкнутый круг. Чтобы вырваться из него, нужно качественное изменение в мироощущении, изменение в восприятии времени, пространства, жизни, смерти. Необходим выход в "священный хронотоп" - в "иконотопос". Иначе "крик Ястреба" всегда будет предсмертным криком.
И. Бродский вводит в профанный мир элементы сакрального. Но это не приводит к преображению мира "земного". Происходит профанация мира священного. Профанация идёт вплоть до кощунственного отождествления мёртвой вещи с Богом: вещь и Бог - вечны. Бог вечен по существу. Вещь вечна благодаря заменяемости, тавтологичности. Конечно, здесь ирония, пронизывающая всё творчество И. Бродского, но такая ирония не позитивна, она не ведёт к катарсическому переживанию трагичности бытия. Её вектор направлен в сторону скепсиса и цинизма. Не низведение высшего к низшему, а наоборот, духовный подъём в горняя ведёт к преодолению распада и смерти.
Примером такого пути в поэтическом мире И. Бродского являются "Рождественские стихи", "Исаак и Авраам", "Сретенье".
В "Исааке и Аврааме" поэт вступает в священное время и пространство. Исторические события, века и тысячелетия сосредоточились в одном месте и даны одновременно. Гора Мориа, на которой были Авраам и Исаак, становится и горой Синай с горящим Кустом Неопалимой Купины, и горой Голгофа, где произошла Крестная Смерть Иисуса Христа. Постоянно свершающаяся Жертва говорит о жизни Церкви от апостольских времён до дня настоящего и до конца времён. Если вспомнить, что Голгофа по преданию была могилой Адама, то мы получим икону истории человечества. Дан миг вечности, в который уложены все времена. И. Бродский создал произведение "иконного" вида. Поэт совершил переход из "хронотопа" в "иконотопос".
В "Сретенье" И. Бродский, следуя за евангельским повествованием, не до конца раскрывает полный смысл великого события - Сретения Господня. Происходит это потому, что поэт, на наш взгляд, в этом стихотворении исходил не из "иконного" мироощущения, а шёл вслед за ренессансной живописью. Перспективная живопись своими средствами не способна к преображению вечности. Ей доступно земное, телесное, материальное. Небесное же "обречено" на аллегоризм. Лишь икона способна адекватно изображать, точнее, отображать, небесное органично с земным, когда образ воспринимает весь смысл и всю энергию Первообраза. В стихотворении время и пространство остаются в рамках "прямой перспективы", не преображаются. Но последние строки всё же вырываются на "свободу" и выводят нас на уровень "иконотопоса". Путь Симеона лежит не в смерть и небытие, а в смерть и воскресение. Уходящая вдаль, но при этом расширяющаяся тропа - символ пути в вечность.
В "Рождественских стихах" мы наблюдаем присутствие как "ико-нического", так и "ренессансного" решения темы Рождества. Причём в эмигрантский период творчества выявляется тенденция всё большего отхода от "иконичности". Происходит нарастание холодности и монотонности. "Рождественская звезда" сверкает лучами, лишёнными тепла. Слова о спасении не звучат Благой Вестью.
Вифлеемская пещера - лишь изображена на холсте, а не в сердце. Монотонный ход времени-стиха заглушает зов вечности.
Но последнее Рождественское стихотворение, написанное И. Бродским, живёт по законам иконы, по законам преображённого времени и пространства.
Можно сказать, что в "библейских" стихах И. Бродского происходит раскачивание маятника от "иконического" мировосприятия до "ре-нессансного".
Большой" маятник творчества И. Бродского раскачивается между евангельским: "В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог" - и его собственными словами, что если и существует Бог, то это язык. В нарушение законов физики маятник дольше пребывает в положении последнего утверждения. Поэт создаёт свою мифологию языка, в которой всё исходит из языка, совершается для языка и к языку же возвращается. Язык является творцом подлинной и вечной жизни. Именно язык - единственное орудие борьбы с разрушительным действием времени. Он реорганизует время. Стихотворение - это и есть реорганизованное время. Можно сказать, что язык - это благое время, так как соприродность языка и времени была нами установлена.
Точно также в языковом мифе И. Бродского язык соприроден Богу, или является аналогом Бога, дарующим бессмертие в виде "части речи". "Часть речи" - это достижения "вечной жизни" и полного совершенства. Если при временной жизни поэт, согласно языковому мифу, лишь инструмент языка, то в момент перехода в "часть речи" происходит "слияние его" с порождающим началом. Обожение принимает форму "оязычивания".
Таким образом, язык - это не просто система знаков, а особая творческая "субстанция", порождающая реальность. Язык в языковом мифе И. Бродского является natura naturans. Пребывая в языке, приобщаясь его творческому началу, поэт становится причастным единственно подлинному бытию. От "работы" поэта зависит "спасение мира". Поэт, выполняя волю языка, облекает мир в языковое тело и тем самым избавляет его от оков пространства и смертельного действия времени. Но парадоксальным образом вечную жизнь получает распад, так как мир и человек обретают языковое тело не в своей первозданной целостности, а в состоянии разрушения и умирания.
И это не отрицательная эстетика, а положительная. Состояние распада и умирания - это и есть жизнь. Именно это и открывает нам поэтическое "откровение" И. Бродского. "Откровение", конечно, не оригинальное. Достаточно вспомнить философию экзистенциализма. Мексиканский поэт, лауреат Нобелевской премии Октавио Пас в своём эссе
Явленная тайна" так писал по этому поводу: "Дело, однако, в том, что смерть от нас неотделима. Она не вне нас, она - это мы. Жить - значит умирать. И именно потому, что смерть не есть нечто внешнее по отношению к нам, именно потому, что она внутри нашей жизни, настолько внутри, что всякое жить есть в то же время умирать, у неё положительный смысл. <.> Жить - значит быть заброшенным в смерть, но смерть даётся жизнью и сбывается в жизни".1 В этом же эссе Октавио Пас раскрывает своё понимание поэтического творчества: "Поэзия свидетельствует, что быть смертным - только один из ликов нашего удела. Другой - быть живущим. "Рождаться" содержит в себе "умирать". Но "рождаться" перестаёт быть синонимом ущербности и приговора, как только мы престаём воспринимать жизнь и смерть как разные вещи. Таков последний смысл поэтического творчества".
Мы имеем не влияние идей одного поэта на другого, а общность интуиций, общность мироощущений, характерных для XX века. Мир спасти нельзя, остановить время, несущее смерть, невозможно. Остаётся смерть воспринять как соратника творчеству, то есть жизни. Поэт не видит жизни вне смерти. Поэтому победа над смертью есть победа над жизнью, а, следовательно, и над творчеством. Тогда творчество - это сотворчество с жизнью и со-творчество со смертью. А по сему "душа за время жизни приобретает смертные черты" (и "Постепенно действительность превращается в / недействительность. / Ты прочтёшь эти буквы, оставшиеся от пера, / и ещё упрекнёшь, как муравья кора / за его медлительность. / <.> С другой стороны, взять созвездия. Как выразился судья, / поскольку для них скорость света - бедствие, / присутствие их суть отсутствие, и бытие - лишь следствие / небытия. / Так с годами улики становятся важней преступления, дни - / интересней, чем жизнь." ("В следующий век").3
Чего больше в таком мироощущении: мужественного стоицизма или скептического релятивизма? Или одно другому не противоречит в мире, где жизнь равна смерти и наоборот? Очевидно, так. Язык же - это та "субстанция", где снимается различие между жизнью и смертью. Стихотворение - это подлинное бытие, жизнь, но одновременно написанное, законченное стихотворение - это смерть: "По некоей странной причине выражение "Смерть поэта" всегда звучит как-то более конкретно, чем "жизнь поэта". Возможно, потому, что слова "жизнь" и "поэт" практически синонимичны в своей положительной неопределённости. Тогда как "смерть" - даже само слово - почти столь же определенна, сколь собственное произведение поэта, то есть стихотворение, где основной признак - последняя строчка. Вне зависимости от смысла произведение стремится к концу, который придаёт ему форму и отрицает воскресение. За последней строкой не следует ничего." (5,92).
Поэтика констатации распада трагична, но трагизм здесь особого рода. Он "безблагодатен", так как внекатарсичен. За последней точкой следует не очищение, а молчание. Молчание языка - это, согласно языковому мифу, смерть, небытие, "астрономический ад", "чистый Хронос". И. Бродский с поразительным мужеством, которое, быть может, есть форма отчаяния человека, не принимающего Благую весть воскресения мертвых, исследовал путь искусства, дерзнувшего строить храм самому себе, до конца. Поэт своим творчеством подтвердил, сам того не желая, слова, сказанные ещё в 30-х годах XX века выдающимся исследователем культуры и искусства В. Вейдле: "В мастерской, при помощи всех тех инструментов, какими работало искусство, изготовляются сложнейшие механизмы, при виде которых рассыпается в прах мечта о чистой поэзии. Капище разрушено. На его месте не будет ничего, и развалины порастут травою, если религия, веками оторванная от искусства, не введёт его снова в свой подлинный, нерушимый храм; если искусство, блуждающее в бездорожье, не вспомнит о родине, покинутой так давно, не обретёт оправдания в религии".4 I I
Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Измайлов, Руслан Равилович, 2004 год
1. Бродский И. Сочинения: В 4 т. СПб.: Пушкинский фонд, 1992-1995.
2. Бродский И. Сочинения: В 7 т. СПб.: Пушкинский фонд, 1997-1999 (не оконченное).
3. Бродский И. Пейзаж с наводнением. СПб.: Пушкинский фонд, 2000. -240 с.
4. Бродский И. Форма времени. Стихотворения, эссе, пьесы: В 2 т. Минск: Эридан, 1992.
5. Бродский И. Большая книга интервью. М.: Захаров, 2000. - 702 с.1.
6. Абаева-Майерс Д. "Мы гуляли с ним по небесам.": Беседа с Исайей Берлином. М.: Издательство Независимая Газета, 1998. С. 111-121.
7. Айзенберг М. Одиссея стихосложения // Арион. 1994. № 3. С.22-27.
8. Аннинский JI. Рыжий ворон // Стрелец. 1996. № 2. С. 255-278.
9. Арьев А. Из Рима в Рим // Иосиф Бродский размером подлинника. - Таллинн: ЛО СП СССР, 1990. С. 222-234.
10. Ахапкин Д. Иосиф Бродский поэзия грамматики // Иосиф Бродский и мир. Метафизика. Античность. Современность. - СПб.: АОЗТ "Журнал "Звезда", 2000. С. 269-272.
11. Ахапкин Д. "Филологические метафоры" в поэзии Иосифа Бродского: Автореф. дис. канд. филол. наук. СПб.: Изд-во С. Петербургского унта, 2002. - 23 с.
12. Баранчак Ст. Переводя Бродского // Поэтика Бродского. Tenefly, N. J.: Hermitage, 1986. С. 239-251.
13. Баткин Л. Тридцать третья буква. Заметки читателя на полях стихов Иосифа Бродского. М.: РГГУ, 1996. - 333 с.
14. Безносов Э. ".Одна великолепная цитата" // Мир Иосифа Бродского. Путеводитель. СПб.: Издательство журнала "Звезда", 2003. С. 23-55.
15. Безносов Э. О смысле некоторых реминисценций в стихотворениях Иосифа Бродского // Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. СПб.: "Журнал "Звезда", 1998. С. 186-190.
16. Бетеа Д. "То my Daughter" (1994) // Как работает стихотворение Бродского: Сборник статей. М.: Новое Литературное Обозрение, 2002. С. 231250.
17. Бетеа Д. Изгнание как уход в кокон: Образ бабочки у Набокова и Бродского // Русская литература. 1991. № 3. С. 167-175.
18. Бетеа Д. Мандельштам, Пастернак, Бродский: иудаизм, христианство и созидание модернистской поэтики // Русская литература XX века. Исследования американских ученых. СПб: Петро-РИФ, 1993. С. 362-399.
19. Бруднэ-Уигли Е. Пленник времени в метафизическом пространстве // Иосиф Бродский и мир. Метафизика. Античность. Современность. СПб.: АОЗТ "Журнал "Звезда", 2000. С. 347-358.
20. Вайль П. Вслед за Пушкиным // Иосиф Бродский: труды и дни. М.: Издательство Независимая Газета, 1998. С. 24-29.
21. Вайль П. Последнее стихотворение Иосифа Бродского // Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. СПб.: "Журнал "Звезда", 1998. С. 5-8.
22. Вайль П. Рифма Бродского // Иосиф Бродский: труды и дни. М.: Издательство Независимая Газета, 1998. С. 5-13.
23. Вайль П., Генис А. От мира к Риму // Поэтика Бродского. - Tenefly, N.J.: Hermitage, 1986. С. 198-206.
24. Ваншенкина Е. Острие. Время и пространство в лирике Иосифа Бродского //Лит. обозрение. 1996. № 3. С. 35-41.
25. Венцлова Т. "Кенигсбергский текст" русской литературы и кенигсберг-ские стихи Иосифа Бродского // Как работает стихотворение Бродского: Сборник статей. М.: Новое Литературное Обозрение, 2002. С. 43-64.
26. Венцлова Т. "Литовский ноктюрн: Томасу Венцлова" (1973-1983) // Как работает стихотворение Бродского: Сборник статей. М.: Новое Литературное Обозрение, 2002. С. 108-133.
27. Венцлова Т. "Развитие семантической поэзии" // Полухина В. Бродский глазами современников. СПб.: "Журнал "Звезда", 1997. С. 265-279.
28. Венцлова Т. Путешествие из Петербурга в Стамбул // Октябрь. 1992. № 3. С. 170-177.
29. Верхейл К. "Эней и Дидона" Иосифа Бродского // Поэтика Бродского. -Tenefly, N. J.: Hermitage, 1986. С. 121-131.
30. Верхейл К. Кальвинизм, поэзия и живопись. Об одном стихотворении И. Бродского // Звезда. 1991. № 8. С. 195-198.
31. Верхейл К. Спуститься ниже мира живых // Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. СПб.: "Журнал "Звезда", 1998. С. 30-36.
32. Верхейл К. Танец вокруг мира. Встречи с Иосифом Бродским. СПб.: АОЗТ "Журнал "Звезда", 2002. - 272 с.
33. Вестстейн В. "Мысль о тебе удаляется, как разжалованная прислуга." (1985) // Как работает стихотворение Бродского: Сборник статей. М.: Новое Литературное Обозрение, 2002. С. 172-185.
34. Волков С. Диалоги с Иосифом Бродским. М.: Издательство Независимая Газета, 1998.-328 с.
35. Воробьёва А. Поэтика времени и пространства в поэзии И. Бродского // Возвращённые имена русской литературы. Самара: Изд-во СамГПИ, 1994. С. 185-197.
36. Гандлевский С. Олимпийская игра // Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. СПб.: "Журнал "Звезда", 1998. С. 116-119.
37. Гаспаров М. Рифма Бродского // Гаспаров М. Избранные статьи. М.: Новое Литературное Обозрение, 1995. С. 205-224.
38. Генис А. Частный случай // Знамя. 1996. № 3. С. 221-223.
39. Глушко А. "Пилигрим" Мандельштама и "Пилигримы" Бродского: теория и практика "следующего шага" // Иосиф Бродский и мир. Метафизика.
40. Античность. Современность. СПб.: АОЗТ "Журнал "Звезда", 2000. С. 185-190.
41. Глушко А. Лингводицея Иосифа Бродского // Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. СПб.: "Журнал "Звезда", 1998. С. 143-145.
42. Гордин Я. Перекличка во мраке. Иосиф Бродский и его собеседники. -СПб.: Пушкинский фонд, 2000. 232 с.
43. Гордин Я. Странник // Мир Иосифа Бродского. Путеводитель. СПб.: Издательство журнала "Звезда", 2003. С. 233-249.
44. Ефимов И. "Хоть пылью коснусь дорого пера" // Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. СПб.: "Журнал "Звезда", 1998. С. 16-22.
45. Ефимов И. Крысолов из Петербурга // Иосиф Бродский размером подлинника. Таллинн: ЛО СП СССР, 1990. С. 176-193.
46. Жолковский А. "Я вас любил." Бродского //Жолковский А. "Блуждающие сны" и другие работы. М.: Наука, 1994. С.205-224.
47. Журавлёва 3. Иосиф Бродский и Время // Мир Иосифа Бродского. Путеводитель. СПб.: Издательство журнала "Звезда", 2003. С. 149-170.
48. Зайцев В. Иосиф Бродский и русские поэты XX века // Филологические науки. 1996. № 5. С. 342-344.
49. Зотов С. Литературная позиция Иосифа Бродского // Иосиф Бродский и мир. Метафизика. Античность. Современность. СПб.: АОЗТ "Журнал "Звезда", 2000. С. 107-125.
50. Зубова Л. Стихотворение Бродского "Одиссей Телемаку" // Старое литературное обозрение. 2001. № 2. С. 64-75.
51. Иосиф Бродский и мир. Метафизика. Античность. Современность. СПб.: АОЗТ "Журнал "Звезда", 2000. - 376 с.
52. Иосиф Бродский размером подлинника. Сборник, посвящённый 50-летию Бродского / Сост. Г. Комаров. Таллинн: ЛО СП СССР, 1990. - 252 с.
53. Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. Итоги трёх конференций. СПб.: "Журнал "Звезда", 1998. - 320 с.
54. Иосиф Бродский. Указатель литературы на русском языке за 1962-1995 годы. (2-е изд.) СПб.: Российская национальная библиотека, 1999. - 326 с.
55. Иосиф Бродский: труды и дни. / Редакторы-составители П. Вайль и Л. Лосев. М.: Издательство Независимая Газета, 1998. - 272 с.
56. Как работает стихотворение Бродского: Сборник статей. М.: Новое Литературное Обозрение, 2002. - 304 с.
57. Кац Б. К генезису поэтического образа рояля у Иосифа Бродского // Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. СПб.: "Журнал "Звезда", 1998. С. 66-73.
58. Келебай Е. Поэт в доме ребёнка (пролегомены к философии Иосифа Бродского). М.: Издательство МГУ, 2000.
59. Ковалева И. "Греки" у Бродского: от Симонида до Кавафиса // Иосиф Бродский и мир. Метафизика. Античность. Современность. СПб.: АОЗТ "Журнал "Звезда", 2000. С. 139-151.
60. Ковалева И. "Памятник" Бродского (О пьесе "Мрамор") // Мир Иосифа Бродского. Путеводитель. СПб.: Издательство журнала "Звезда", 2003. С. 207-218.
61. Ковалева И. Античность в поэтике Иосифа Бродского // Мир Иосифа Бродского. Путеводитель. СПб.: Издательство журнала "Звезда", 2003. С. 170-207.
62. Ковалева И. Одиссей и Никто. Об одном античном мотиве в поэзии И. Бродского // Старое литературное обозрение. 2001. № 2. С. 75-80.
63. Колобаева Л. Связь времён: Иосиф Бродский и Серебряный век русской литературы // Вестник Московского университета. 2002. № 6. С. 20-39.
64. Коробова Э. Тождество двух вариантов // Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. СПб.: "Журнал "Звезда", 1998. С. 60-66.
65. Крепе М. О поэзии Иосифа Бродского. Ann Arbor: Ardis, 1984.
66. Кривулин В. "Маска, которая срослась с лицом" // Полухина В. Бродский глазами современников. СПб.: "Журнал "Звезда", 1997. С. 169-187.
67. Кругликов В. Между эпохой и пространством (Подступы к поэтической философии И. Бродского) // Философия возвращённой литературы. М.: Наука, 1990. С. 80-97.
68. Кублановский Ю. "Америкашка в русской поэзии" // Полухина В. Бродский глазами современников. СПб.: "Журнал "Звезда", 1997. С. 187-199.
69. Кублановский Ю. Поэзия нового измерения // Новый мир. 1991. № 2. С. 242-245.
70. Кузнецов С. Распадающаяся амальгама (О поэтике Бродского) // Вопросы литературы. 1997. Вып. 3. С. 24-49.
71. Кукулин И. Образно-смысловая традиция русского пятистопного анапеста в раннем творчестве И. А. Бродского // Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. СПб.: "Журнал "Звезда", 1998. С. 129-136.
72. Куллэ В. "Лингвистическая реальность, в которой все мы существуем" // Полухина В. Бродский глазами современников. СПб.: "Журнал "Звезда", 1997. С. 247-265.
73. Куллэ В. "Перенос греческого портика на широту тундры" // Лит. обозрение. 1996. № 3. С. 8-10.
74. Куллэ В. Поэтическая эволюция Иосифа Бродского в России (1957-1972): Автореф. дис. канд. филол. наук. М.: Лит. Институт, 1996. - 21 с.
75. Куллэ В. Обретший речи дар в глухонемой вселенной. (Наброски об эстетике Иосифа Бродского) // Родник. Рига, 1990. № 3. С. 77-80.
76. Куллэ В. Поэтический дневник И. Бродского 1961 года // Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. СПб.: "Журнал "Звезда", 1998. С. 97-105.
77. Куллэ В. Путеводитель по переименованной поэзии // Мир Иосифа Бродского. Путеводитель. СПб.: Издательство журнала "Звезда", 2003. С. 5598.
79. Курганов Е. Бродский и искусство элегии // Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. СПб.: "Журнал "Звезда", 1998. С. 166-186.
80. Курицын В. Бродский // Октябрь. 1997. № 6. С. 181-184.
81. Лакербай Д. Ахматова Бродский: проблема преемственности // Иосиф Бродский и мир. Метафизика. Античность. Современность. - СПб.: АОЗТ "Журнал "Звезда", 2000. С. 172-185.
82. Лебедева Г. О пространстве рождественских стихов (Русская поэзия советского периода) // Библия в культуре и искусстве. М.: Искусство, 1996. С. 360-389.
83. Левинтон Г. Смерть поэта: Иосиф Бродский // Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. СПб.: "Журнал "Звезда", 1998. С. 190-216.
84. Лекманов О. О луне и реке в "Рождественском романсе" // Иосиф Бродский. Метафизика. Античность. Современность. СПб.: АОЗТ "Журнал "Звезда", 2000. С. 245-251.
85. Лосев Л. "На столетие Анны Ахматовой" (1989) // Как работает стихотворение Бродского: Сборник статей. М.: Новое Литературное Обозрение, 2002. С. 202-223.
86. Лосев Л. "Новое представление о поэзии" // Полухина В. Бродский глазами современников. СПб.: "Журнал "Звезда", 1997. С. 119-139.
87. Лосев Л. Бродский: от мифа к поэту. Предисловие // Поэтика Бродского. -Tenefly, N. J.: Hermitage, 1986. С. 7-15.
88. Лосев Л. Ниоткуда с любовью. Заметки о стихотворениях Иосифа Бродского // Континент. 1997. № 4. С. 307-331.
89. Лосев Л. Реальность зазеркалья: Венеция Иосифа Бродского // Иностранная литература. 1996. № 5. С. 224-237.
90. Лосев Л. Чеховский лиризм у Бродского // Поэтика Бродского. Tenefly, N. J.: Hermitage, 1986. С. 185-197.
91. Лотман М. "На смерть Жукова" (1974) // Как работает стихотворение Бродского: Сборник статей. М.: Новое Литературное Обозрение, 2002. С. 64-77.
92. Лотман М. Русский поэт лауреат Нобелевской премии по литературе // Дружба народов. 1988. № 8. С. 184-186.
93. Лотман М. С видом на море: Балтийская тема в поэзии Иосифа Бродского //Таллинн. 1990.№2. С. 113-117.
94. Лотман Ю., Лотман М. Между вещью и пустотой // Лотман Ю. О поэтах и поэзии. СПб.: "Искусство - СПб", 1996. С. 731-748.
95. Лурье С. Правда отчаянья // Нева. 1996. № 3. С. 186-192.
96. Лурье С. Свобода последнего слова // Звезда. 1990. № 8. С. 142-146.
97. Маркиш Ш. "Иудей и Еллин"? "Ни Иудей, ни Еллин"? // Иосиф Бродский: труды и дни. М.: Издательство Независимая Газета, 1998. С. 207-215.
98. Мейлах М. Об одном "топографическом" стихотворении Бродского // Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. СПб.: "Журнал "Звезда", 1998. С. 249-252.
99. Милош Ч. Борьба с удушьем // Иосиф Бродский: труды и дни. М.: Издательство Независимая Газета, 1998. С. 237-248.
100. Минаков С. Третье Евангелие от Фомы? Претензии к Господу. Бродский и христианство // Иосиф Бродский. Метафизика. Античность. Современность. СПб.: АОЗТ "Журнал "Звезда", 2000. С. 73-88.
101. Мир Иосифа Бродского. Путеводитель. / Сост. В. Куллэ. СПб.: Издательство журнала "Звезда", 2003. - 420 с.
102. Муравьёва И. "Мрамор" ироническая модель рая? // Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. - СПб.: "Журнал "Звезда", 1998. С. 252-257.
103. Назаров М. Два кредо. Этика и эстетика у Солженицына и у Бродского // Русское зарубежье в год тысячелетия крещения Руси. М.: Столица, 1991. С. 417-432.
104. Найман А. "Сгусток языковой энергии" // Полухина В. Бродский глазами современников. СПб.: "Журнал "Звезда", 1997. С. 31-55.
105. Найман А. Пространство Урании // Октябрь. 1990. № 12. С. 193-198.
106. Нестеров А. "Портрет трагедии" опыт анализа // Старое лит. обозрение. 2001. №2. С. 89-96.
107. Нестеров А. Джон Донн и формирование поэтики Бродского: за пределами "Большой Элегии" // Иосиф Бродский. Метафизика. Античность. Современность. СПб.: АОЗТ "Журнал "Звезда", 2000. С. 151-172.
108. Нива Ж. Путь к Риму. "Римские элегии" Иосифа Бродского // Иосиф Бродский и мир. Метафизика. Античность. Современность. СПб.: АОЗТI
109. Журнал "Звезда", 2000. С. 88-94.
110. Нокс Дж. Иерархия "других" в поэзии Бродского // Поэтика Бродского. -Tenefly, N. J.: Hermitage, 1986. С. 160-171.
111. Нокс Дж. Поэзия Иосифа Бродского: альтернативная форма существования, или Новое звено эволюции в русской культуре // Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. СПб.: "Журнал "Звезда", 1998. С. 216-224.
112. Павлов М. Поэтика потерь и исчезновений // Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. СПб.: "Журнал "Звезда", 1998. С. 22-30.
113. Панн JI. Альтернатива Иосифа Бродского // Иосиф Бродский. Метафизика. Античность. Современность. СПб.: АОЗТ "Журнал "Звезда", 2000. С. 5465.
114. Парчевская И. Поэт и время // Иосиф Бродский. Метафизика. Античность. Современность. СПб.: АОЗТ "Журнал "Звезда", 2000. С. 203-211.
115. Петрушанская Е. "Музыка среды" в зеркале поэзии // Мир Иосифа Бродского. Путеводитель. СПб.: Издательство журнала "Звезда", 2003. С. 89119.
116. Петрушанская Е. "Музыкальная история" Иосифа Бродского // Мир Иосифа Бродского. Путеводитель. СПб.: Издательство журнала "Звезда", 2003. С. 119-149.
117. Петрушанская Е. Джаз и джазовая поэтика у Бродского // Как работает стихотворение Бродского: Сборник статей. М.: Новое Литературное Обозрение, 2002. С. 250-269.
118. Пикач А. "И от чего мы больше далеки?." // Новое Лит. Обозрение. 1995. №4. С. 181-187.
119. Пикач А. Читая Бродского // Иосиф Бродский размером подлинника. -Таллинн: Изд-во ЛО СП СССР, 1990. С. 242-250.
120. Плеханова И. Формула превращения бесконечности в метафизике И. Бродского // Иосиф Бродский. Метафизика. Античность. Современность. -СПб.: АОЗТ "Журнал "Звезда", 2000. С. 36-54.
121. Poluchina V. Joseph Brodsky: A Poet for Our Time. Cambridge: Cambridge University Press, 1987. - 324 p.
122. Полухина В. "Я входил вместо дикого зверя в клетку" (1980) // Как работает стихотворение Бродского: Сборник статей. М.: Новое Литературное Обозрение, 2002. С. 133-159.
123. Полухина В. Бродский глазами современников. СПб.: "Журнал "Звезда", 1997.-336 с.
124. Полухина В. Бродский о своих современниках // Мир Иосифа Бродского. Путеводитель. СПб.: Издательство журнала "Звезда", 2003. С. 249-272.
125. Полухина В. Грамматика метафоры и художественный смысл // Поэтика Бродского. Tenefly, N. J.: Hermitage, 1986. С. 63-96.
126. Полухина В. Миф поэта и поэт мифа // Лит. обозрение. 1996. № 3. С. 4248.
127. Полухина В. Поэтический автопортрет Бродского // Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. СПб.: "Журнал "Звезда", 1998. С. 145-154.
128. Полухина В., Пярле Ю. Словарь тропов Бродского (на материале сборника "Часть речи"). Тарту: Издательство Тартуского университета, 1995. -342 с.
129. Поэтика Бродского: Сб. статей / Под ред. проф. Л. Лосева. Tenefly, N. J.: Hermitage, 1986. - 263 с.
130. Проффер К. Остановка в сумасшедшем доме: поэма Бродского "Горбунов и Горчаков" // Поэтика Бродского. Tenefly, N. J.: Hermitage, 1986. С. 132140.
131. Прохорова Э. "Политический текст" Иосифа Бродского // Иосиф Бродский и мир. Метафизика. Античность. Современность. СПб.: АОЗТ "Журнал "Звезда", 2000. С. 94-107.
132. Разумовская А. Статуя в художественном мире И. Бродского // Иосиф Бродский и мир. Метафизика. Античность. Современность. СПб.: АОЗТ "Журнал "Звезда", 2000. С. 228-244.
133. Ранчин А. "На пиру Мнемозины": Интертексты Бродского. М.: Новое Литературное Обозрение, 2001. - 464 с.
134. Ранчин А. "Человек есть испытатель боли.": Религиозно-философские мотивы поэзии Бродского и экзистенциализм // Октябрь. 1997. № 1. С. 154-168.
135. Ранчин А. Иосиф Бродский: поэтика цитаты // Русская словесность. 1998. № 1.С. 36-41.
136. Расторгуев А. Интуиция абсолюта в поэзии Иосифа Бродского // Звезда. 1993. № 1.С. 173-183.
137. Рейн Е. "Прозаизированный тип дарования" // Полухина В. Бродский глазами современников. СПб.: "Журнал "Звезда", 1997. С. 13-33.
138. Рейн Е. Мой экземпляр "Урании" // Иосиф Бродский: труды и дни. М.: Издательство Независимая Газета, 1998. С. 139-154.
139. Рид P. "Belfast Tune" (1986) // Как работает стихотворение Бродского: Сборник статей. -М.: Новое Литературное Обозрение, 2002. С. 185-202.
140. Сайтанов В. Пушкин и Бродский // Поэтика Бродского. Tenefly, N. J.: Hermitage, 1986. С. 207-218.
141. Седакова О. Кончина Бродского // Лит. обозрение. 1996. № 3. С. 11-15.
142. Семёнов В. Стихосложение Иосифа Бродского. Метрика. Строфика. Ритмика. Ритм и синтаксис: Автореф. дис. канд. филол. наук. Тарту.: Тартуский университет, 1998. - 21 с.
143. Семёнова Е. Ещё о Пушкине и Бродском // Иосиф Бродский и мир. Метафизика. Античность. Современность. СПб.: АОЗТ "Журнал "Звезда", 2000. С. 131-139.
144. Семёнова Е. Поэма Иосифа Бродского "Часть речи" // Старое лит. обозрение. 2001. №2. С.80-87.
145. Семёнова Е. Поэма-цикл в творчестве Иосифа Бродского. (Традиции Блока, Цветаевой, Ахматовой в поэме Бродского "Часть речи"). Автореф. дис. . канд. филол. наук. М.: Лит. институт, 2002. - 20 с.
146. Сергеева-Клятис А. Суета, пустота и звезда в стихотворении "24 декабря 1971 года" // Иосиф Бродский и мир. Метафизика. Античность. Современность. СПб.: АОЗТ "Журнал "Звезда", 2000. С. 260-266.
147. Славянский Н. Твёрдая вещь // Новый мир. 1997. № 9. С. 197-203.
148. Служевская И. Бродский: от христианского текста к метафизике изгнания // Звезда. 2001. № 5. С. 194-201.
149. Служевская И. Поздний Бродский: путешествие в кругу идей // Иосиф Бродский и мир. Метафизика. Античность. Современность. СПб.: АОЗТ "Журнал "Звезда", 2000. С. 9-36.
150. Смит Дж. "Колыбельная Трескового мыса" (1975) // Как работает стихотворение Бродского: Сборник статей. М.: Новое Литературное Обозрение, 2002. С. 77-100.
151. Смит Дж. Версификация в стихотворении И. Бродского "Келломяки" // Поэтика Бродского. Tenefly, N. J.: Hermitage, 1986. С. 141-159.
152. Ставицкий А. Вещь как миф в текстах И. Бродского // Иосиф Бродский и мир. Метафизика. Античность. Современность. СПб.: АОЗТ "Журнал "Звезда", 2000. С. 65-73.
153. Степанов А. Организация художественного пространства в "Сретенье" И. Бродского // Литературный текст: проблемы и методы исследования. -Тверь: Изд-во ТГУ, 1997. С. 136-146.
154. Сумеркин А. "Пейзаж с наводнением" краткая история // Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. - СПб.: "Журнал "Звезда", 1998. С. 4249.
155. Сухих И. Путешествие в Стамбул (О поэтике прозы И. Бродского) // Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. СПб.: "Журнал "Звезда", 1998. С. 232-237.
156. Тележенский В. (Расторгуев А.) Новая жизнь, или возвращение к Колыбельной // Иосиф Бродский размером подлинника. Таллинн: ЛО СП СССР, 1990. С. 193-215.
157. Тименчик Р. "1867" (1975) // Как работает стихотворение Бродского: Сборник статей. -М.: Новое Литературное Обозрение, 2002. С. 100-108.
158. Тропкина Н. Структура художественного пространства в "Поэме без героя" А. Ахматовой и в "Мастере и Маргарите" М. Булгакова // Из истории советской литературы: Межвуз. сб. науч. тр. Пермь: ПГПИ, 1992. С. 7279.
159. Турома С. К анализу стихотворения Иосифа Бродского "Сан-Пьетро" // Иосиф Бродский и мир. Метафизика. Античность. Современность. СПб.: АОЗТ "Журнал "Звезда", 2000. С. 251-260.
160. Уланов А. Опыт одиночества: И. Бродский // Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. СПб.: "Журнал "Звезда", 1998. С. 108-113.
161. Уланов А. Параллельные миры Иосифа Бродского // Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. СПб.: "Журнал "Звезда", 1998. С. 113-116.
162. Уланов А. Язык как судьба // Иосиф Бродский и мир. Метафизика. Античность. Современность. СПб.: АОЗТ "Журнал "Звезда", 2000. С. 269-276.
163. Уфлянд В. "Если бог пошлёт мне читателей.": Традиция и новаторство в поэзии Иосифа Бродского // Петрополь. 1997. № 7. С. 21-28.
164. Уфлянд В. От поэта к мифу // Иосиф Бродский размером подлинника. -Таллинн: ЛО СП СССР, 1990. С. 163-165.
165. Уфлянд В. Ястреб русской словесности // Лит. обозрение. 1996. № 3. С. 34-35.
166. Филдс К. "Памяти Клиффорда Брауна" (1994). ("Полный запредел": Бродский, джаз, и ещё кое-что) // Как работает стихотворение Бродского: Сборник статей. М.: Новое Литературное Обозрение, 2002. С. 223-231.
167. Фоменко И. О двух особенностях лирики И. Бродского // Литературный текст: проблемы и методы исследования. Тверь: Изд-во ТГУ, 1997. С. 403-418.
168. Хини Ш. Песнеслагатель (об Иосифе Бродском) // Иосиф Бродский: труды и дни. М.: Издательство Независимая Газета, 1998. С. 259-264.
169. Шерр Б. Строфика Бродского: новый взгляд // Как работает стихотворение Бродского: Сборник статей. М.: Новое Литературное Обозрение, 2002. С. 269-300.
170. Шимон-Рейфер Я. "Зофья" (1961) // Как работает стихотворение Бродского: Сборник статей. М.: Новое Литературное Обозрение, 2002. С. 10-33.
171. Щербаков В. Некоторые вопросы науки в произведениях Бродского // Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. СПб.: "Журнал "Звезда", 1998. С. 219-249.
172. Юхт В. Свидание с маятником // Мир Иосифа Бродского. Путеводитель. -СПб.: Издательство журнала "Звезда", 2003. С. 285-314.
173. Яничек Дж. "Стихи на смерть Т. С. Элиота" (1965) // Как работает стихотворение Бродского: Сборник статей. М.: Новое Литературное Обозрение, 2002. С. 33-43.1.I
174. Аверинцев С. Поэтика ранневизантийской литературы. М.: Coda, 1997. -343 с.
175. Антоний (Логинов), игумен. Свет и тьма в искусстве // Обитель слова: Альманах. М.: Издательство Ермолинской пустыни, 2000. С. 224-238.
176. Арутюнова Н. Время: модели и метафоры // Язык и время. М.: Наука, 1997. С. 51-61.
178. Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Худ. литература, 1975. -425 с.
179. Бердяев Н. Философия творчества, культуры и искусства: В 2 т. М.: Искусство, 1994.
180. Бибихин В. Вера и культура // Наше положение: Образ настоящего. М.: Издательство гуманитарной литературы, 2000. С. 273-275.
181. Бицилли П. Элементы средневековой культуры. СПб.: Мифрил, 1995. -XXVIII + 244 с.
182. Булгаков С. Избранные статьи. -М.: Наука, 1993. 731 с.
183. Булгаков С. Свет невечерний. М.: Республика, 1994. - 415 с.
184. Булгаков С. Тихие думы. М.: Республика, 1996. - 509 с.
185. Булгаков С. Философия имени. М.: Наука, 1998. - 326 с.
186. Вейдле В. Умирание искусства. М.: Республика, 2001. - 447 с.
187. Вейник В. Почему я верю в Бога. - Минск: Издательство Белорусского Экзархата, 2000. 336 с.
188. Виноградов В. Избранные труды. Поэтика русской литературы. М.: Наука, 1976.-512 с.
189. Винокур Г. Понятие поэтического языка // Винокур Г. Избранные работы по русскому языку. М.: Гос. уч.-пед. изд-во Мин. прос. РСФСР, 1959. -С. 388-393.
190. Воропаев В. Духом схимник сокрушённый: жизнь и творчество Н. В. Гоголя. М.: Русская книга, 1994. - 356 с.
191. Вышеславцев Б. Этика преображённого эроса. М.: Республика, 1994. -368 с.
192. Гаспаров М. Избранные статьи. М.: Новое Литературное Обозрение, 1995.-426 с.
193. Гинзбург Л. О лирике. Л.: Сов. писатель, 1974. - 408 с.
194. Григорьев В. Хлебников: "Настоящий голод пространства" // Язык и пространство. М.: Языки славянских культур, 2000. С. 400-405.
196. Дронов М., протоиерей. Наука и истоки "научной веры" // а и ю. 1999. № 3. С. 299-314.
197. Дунаев М. Православие и русская литература: В 6 т. М.: Христианская литература, 2000.
201. Ильин И. Одинокий художник. М.: Искусство, 1994. - 348 с.
202. Иоанн (Шаховской), архиепископ Сан-Францисский. Избранное. Петрозаводск: Святой остров, 1992. - 575 с.
203. Каган М. Пространство и время в искусстве как проблема эстетической науки // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. Л.: Наука, 1974. С. 26-39.
204. Камю А. Бунтующий человек. М.: Политиздат, 1990. - 415 с.
205. Киприан (Керн), архимандрит. Антропология св. Григория Паламы. М.: Паломник, 1996. - 451 с.
206. Козырев Н. Избранные труды. СПб.: Наука, 1991. - 316 с.
207. Койре А. Очерки философской мысли. М.: Наука, 1985. - 285 с.
208. Кьеркегор С. Страх и трепет. М.: Республика, 1993. - 383 с.
209. Ларин Б. О лирике как разновидности художественной речи: семантические этюды // Ларин Б. Эстетика слова и язык писателя. Л.: Худ. лит-ра, 1974. С. 54-101.
210. Лепахин В. Икона и иконичность.- СПб.: Успенское подворье Оптиной Пустыни, 2002. 399 с.
211. Лихачёв Д. Поэтика древнерусской литературы. Л.: Наука, 1967. - 347 с.
212. Логический анализ языка: Язык и время. М.: Индрик, 1997. - 332 с.
213. Логический анализ языка: Языки пространств. М.: Индрик, 2000. - 350 с.
214. Лосев А. Бытие имя - космос. - М.: Мысль, 1993. - 958 с.
215. Лосев А. Миф Число - Сущность. - М.: Мысль, 1994. - 919 с.
216. Лосев А. Очерки античного символизма. М.: Мысль, 1993. - 959 с.
217. Лосев А. Форма. Стиль. - Выражение. - М.: Мысль, 1995. - 944 с.
218. Лосев А. Эстетика Возрождения. М.: Мысль, 1982. - 623 с.
219. Лосский Н. Бог и мировое зло. М.: Республика, 1994. - 432 с.
220. Лотман Ю. Записки о художественном пространстве // Труды по знаковым системам. Тарту: Издательство Тартуского университета, 1986. Вып. 19. С. 25-43.
221. Лотман Ю. О поэтах и поэзии. СПб.: "Искусство - СПб", 1996. - 848 с.
222. Лотман Ю. О русской литературе. СПб.: "Искусство - СПб", 1997. -848 с.
223. Лотман Ю. Семиотика. СПб.: "Искусство - СПб", 2000. - 848 с.
224. Мандельштам О. Об искусстве. М.: Искусство, 1995. - 416 с.
225. Мандельштам О. Собр. соч.: В 4 т. М.: "TEPPA"-"TERRA", 1991.
226. Мережковский Д. JI. Толстой и Ф. Достоевский. Вечные спутники. М.: Республика, 1995. - 623 с.
227. Мочульский К. А. Блок. А. Белый. В. Брюсов. М.: Республика, 1997. -570 с.
228. Мочульский К. Гоголь. Соловьев. Достоевский. М.: Республика, 1995. -607 с.
229. Муратов П. Ночные мысли. М.: Издательская группа "Прогресс", 2000. -320 с.
230. Мурьянов М. Время (понятие и слово) // Вопросы языкознания. 1978. № 2. С. 14-21.
231. Непомнящий В. Пушкин. Русская картина мира. М.: Наследие, 1999. -544 с.
232. Николаева О. Современная культура и Православие. М.: Издательство Московского подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1999. - 282 с.
233. Николай Кузанский. Сочинения: В 2 т. М.: Мысль, 1980.
234. Панова Л. "Мир", "пространство", "время" в поэзии Осипа Мандельштама. М.: Языки славянских культур, 2003. - 808 с.
235. Пас О. Освящение мига. СПб.; М.: СИМПО-ЗИУМ, 2000. - 411 с.
236. Пастернак Б. Об искусстве. М.: Искусство, 1990. - 399 с.
237. Полкинхорн Дж. Вера глазами физика. М.: Библейско-богословский институт, 1998. - 336 с.
238. Потебня А. Эстетика и поэтика. М.: Искусство, 1976. - 615 с.
239. Пригожин И., Стенгерс И. Время, хаос, квант. М.: Наука, 1995. - 256 с.
240. Раушенбах Б. Пристрастие. М.: Аграф, 1996. - 432 с.
241. Рейхенбах Г. Философия пространства и времени. М.: Прогресс, 1985. -356 с.
242. Розанов В. Несовместимые контрасты жития. М.: Искусство, 1990. -605 с.
243. Седакова О. Проза. М.: Эн Эф Нью / Ту Принт, 2001. - 360 с.
244. Седых О. Философия времени в творчестве О. Э. Мандельштама // Вопросы философии. 2001. № 5. С. 103-131.
245. Смит Дж. Взгляд извне: Статьи о русской поэзии и поэтике. М.: Языки славянских культур, 2002. - 528 с.
246. Соловьев В. Философия искусства и литературная критика. М.: Искусство, 1991.-701 с.
247. Стеблин-Каменский М. Миф. Д.: Наука, 1976. - 285 с.
248. Степун Ф. Встречи. М.: Аграф, 1998. - 256 с.
249. Струве Н. Осип Мандельштам. London: Overseas Publications Interchange Ltd, 1990. - 336 с.
250. Топоров В. Миф. Ритуал. Символ. Образ. М.: Издательская группа "Прогресс" - "Культура", 1995. - 624 с.
251. Трубецкой Е. Избранное. М.: Канон, 1995. - 480 с.
252. Тынянов Ю. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977. -575 с.
253. Успенский Б. История и семиотика (Восприятие времени как семиотическая проблема) // Труды по знаковым системам. Тарту: Издательство Тартуского университета, 1998. Вып. 831. С. 64-84.
254. Федотов Г. Судьба и грехи России: В 2 т. СПб.: София, 1992.253. Флоренский П. Анализ пространственности и времени в художественноизобразительных произведениях. М.: Издательская группа "Прогресс", 1993.-324 с.
255. Флоренский П. Избранные труды по искусству. М.: Изобразительное искусство, 1996.-285 с.
256. Флоренский П. Столп и утверждение истины. В 2 частях. М.: Издательство "Правда", 1990.
257. Флоренский П. У водоразделов мысли. М.: Издательство "Правда", 1990. -448 с.
258. Флоровский Г. Вера и культура. СПб.: Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 1991. - 600 с.
259. Флоровский Г. Догмат и история. М.: Издательство Свято-Владимирского братства, 1998.-487 с.
260. Флоровский Г. Из прошлого русской мысли. М.: Аграф, 1998. - 380 с.
261. Флоровский Г. Пути русского богословия. Киев: Путь к истине, 1991. -600 с.
262. Франк С. Русское мировоззрение. СПб.: Наука, 1996. - 740 с.
263. Хайдеггер М. Время и бытие. М.: Республика, 1993. - 447 с.
264. Хокинг С. От большого взрыва до чёрных дыр. М.: Мир, 1990. - 168 с.
265. Хоружий С. Наше положение как повод для раздражения // Наше положение: Образ времени. М.: Издательство гуманитарной литературы, 2000. С. 86-88
266. Цветаева М. Об искусстве. М.: Искусство, 1991. - 429 с.
267. Шкинёв П. Пространство и время в литературе и искусстве: некоторые аспекты исследования // Касталия. Научно-теоретический журнал. Первый год издания. Нижний Новгород, 1993. С. 5-24.
268. Юрьева И. Пушкин и христианство. М.: Муравей, 1988. - 280 с.
269. Якобсон Р. Работы по поэтике. М.: Наука, 1987. - 315 с.
270. Яковлева Е. Фрагменты русской картины мира (модели пространства, времени и восприятия). М.: Гнозис, 1994. - 275 с.
Обратите внимание, представленные выше научные тексты размещены для ознакомления и получены посредством распознавания оригинальных текстов диссертаций (OCR). В связи с чем, в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания. В PDF файлах диссертаций и авторефератов, которые мы доставляем, подобных ошибок нет.
Поначалу хотел просто сделать комментарий к неожиданной, но от этого не менее интереной статье radmirkilmatov
. История — другое. Уистен Хью Оден.
Спасибо Радмир!
Но решил, что ЭТА информация заслуживат отдельного поста. Именно эссе И.Бродского "Поклониться тени" позволило несколько лет назд по-другому посмотреть на Историю.
Посмотреть, увидеть там тонны мути, глупости и низкопробных подделок. И понять, что есть моя опора в прошлом. - Для меня? В языке!
Эссе "Поклониться тени" Бродский писал об У.Х.Одене.
Вот кусок, который перевернул моё мировосприятие:
...Я помню, как я сидел в маленькой избе, глядя через квадратное, размером с иллюминатор, окно на мокрую, топкую дорогу с бродящими по ней курами, наполовину веря тому, что я только что прочел, наполовину сомневаясь, не сыграло ли со мной шутку мое знание языка. У меня там был здоровенный кирпич англо-русского словаря, и я снова и снова листал его, проверяя каждое слово, каждый оттенок, надеясь, что он сможет избавить меня от того смысла, который взирал на меня со страницы. Полагаю, я просто отказывался верить, что еще в 1939 году английский поэт сказал: "Время… боготворит язык", - и тем не менее мир вокруг остался прежним.
Но на этот раз словарь не победил меня. Оден действительно сказал, что время (вообще, а не конкретное время) боготворит язык, и ход мыслей, которому это утверждение дало толчок, продолжается во мне по сей день. Ибо "обожествление" - это отношение меньшего к большему. Если время боготворит язык, это означает, что язык больше, или старше, чем время, которое, в свою очередь, старше и больше пространства. Так меня учили, и я действительно так чувствовал. Так что, если время - которое синонимично, нет, даже вбирает в себя божество - боготворит язык, откуда тогда происходит язык? Ибо дар всегда меньше дарителя. И не является ли тогда язык хранилищем времени? И не поэтому ли время его боготворит? И не является ли песня, или стихотворение, и даже сама речь с ее цезурами, паузами, спондеями и т. д. игрой, в которую язык играет, чтобы реструктурировать время? И не являются ли те, кем "жив" язык, теми, кем живо и время? И если время "прощает" их, делает ли оно это из великодушия или по необходимости? И вообще, не является ли великодушие необходимостью?...
Теперь после статьи Радмира, понимаю, что нужно "нырнуть" поглубже в творчество Одена. Вернусь к переводам Одена И.Бродским ещё раз.
Там, в языке, не только в русском, но и в турецком, арабском: в аллегориях, топонимах, сказках и легендах - есть масса "твердого" материала для понимания прошлого.
Виталий Сундаков, к примеру, делает этот тяжёлый труд: возвращает нас к пониманию первичных смыслов нашего языка
В его цикле "Русская школа Русского языка" много полезного, интересного и важного.
В последнем номере "Звезды" опубликована беседа Иосифа Бродского с Бенгтом Янгфельдтом , где, в частности, есть несколько любопытных высказываний о русском языке и его отличии от английского, который по сравнению с русским характеризуется как "куда более точный язык, куда более внятный". Русский же язык, как замечает Бродский, такой точностью не характеризуется по ряду причин:
Русский язык, да. Тут есть одно толковое соображение. Он по существу продолжает оставаться языком описательным, то есть он скорее описывает феномен, чем называет его по имени. Потому что с феноменом не сталкивается или, или, или... существует некое пуританство, что ли, в русском языке, которое ставит границы между словом и явлением, то есть существуют определенные барьеры. Чисто эмоционально. Есть слова, по-русски некрасивые, которые лучше не употреблять. Или, наоборот, по-русски существует ситуация, когда, например, одно и то же явление обладает тремя или четырьмя синонимами .
Это высказывание довольно интересно, особенно потому, что Бродский практически повторяет известную формулировку Мандельштама из эссе "О природе слова":
Ни один язык не противится сильнее русского назывательному и прикладному назначению. Русский номинализм, то есть представление о реальности слова как такового, животворит дух нашего языка и связывает его с эллинской филологической культурой не этимологически и не литературно, а через принцип внутренней свободы, одинаково присущей им обоим.
Ср. еще в эссе "Слово и культура": «Зачем отождествлять слово с вещью, с травой, с предметом, который оно обозначает?»
Оба поэта отмечают, что язык сопротивляется называнию, то есть его референтная функция ослаблена.
Но, как мне кажется, причины, по которым Бродский говорит об описательности, связаны не столько с семантикой, как у Мандельштама, сколько с синтаксисом. Не со словом, а с предложением. Он неоднократно подчеркивает в своих текстах (да и в этом интервью) синтаксическую специфику русского языка: "Что до хитросплетений, то русский язык, в котором подлежащее часто уютно устраивается в конце предложения, а суть часто кроется не в основном сообщении, а в его придаточном предложении, - как бы для них и создан" ("О Достоевском"). Английский язык оказывается свободен от "хитросплетений" и уже поэтому более точно и внятно отражает суть явлений, в силу простого витгенштейновского принципа из "Логико-философского трактата": "4.01. Предложение-образ действительности. Предложение - модель действительности, как мы ее себе мыслим". Одной действительности соответствует одна модель предложения с установленным порядком слов. Если порядок может варьироваться, действительности множатся. Кстати, именно поэтому у Бродского синонимами обладает не слово, а явление. Интересно, что к внутренней форме слова, к той "этимологической ночи", о которой говорит Мандельштам в другом месте, Бродский, как кажется, равнодушен.
Поэтому, видимо, английский язык оказывается более подходящим для прозы, особенно автобиографической - прекрасная внятность и точность.
Я очень люблю читать Бродского. Во многом потому, что он обладал невероятным талантом чувствовать время. Тонкое чувство времени, слух на время кажется мне самым важным, необходимым качеством для поэта, для писателя, таким же, как музыкальный слух для музыканта. Если нет чувства времени, то текста не получится.
"Время, которое нетерпимо
К храбрости и невинности
И быстро остывает
К физической красоте,
Боготворит язык и прощает
Всех, кем он жив;
Прощает трусость, тщеславие,
Венчает их головы лавром.
(Подстрочный перевод)
Я помню, как я сидел в маленькой избе, глядя через квадратное, размером с иллюминатор, окно на мокрую, топкую дорогу с бродящими по ней курами, наполовину веря тому, что я только что прочел, наполовину сомневаясь, не сыграло ли со мной шутку мое знание языка. У меня там был здоровенный кирпич англо-русского словаря, и я снова и снова листал его, проверяя каждое слово, каждый оттенок, надеясь, что он сможет избавить меня от того смысла, который взирал на меня со страницы. Полагаю, я просто отказывался верить, что еще в 1939 году английский поэт сказал: "Время... боготворит язык", - и тем не менее мир вокруг остался прежним.
Но на этот раз словарь не победил меня. Оден действительно сказал, что время (вообще, а не конкретное время) боготворит язык, и ход мыслей, которому это утверждение дало толчок, продолжается во мне по сей день. Ибо "обожествление" - это отношение меньшего к большему. Если время боготворит язык, это означает, что язык больше, или старше, чем время, которое, в свою очередь, старше и больше пространства. Так меня учили, и я действительно так чувствовал. Так что, если время - которое синонимично, нет, даже вбирает в себя божество - боготворит язык, откуда тогда происходит язык? Ибо дар всегда меньше дарителя. И не является ли тогда язык хранилищем времени? И не поэтому ли время его боготворит? И не является ли песня, или стихотворение, и даже сама речь с ее цезурами, паузами, спондеями и т. д. игрой, в которую язык играет, чтобы реструктурировать время? И не являются ли те, кем "жив" язык, теми, кем живо и время? И если время "прощает" их, делает ли оно это из великодушия или по необходимости? И вообще, не является ли великодушие необходимостью?
Несмотря на краткость и горизонтальность, эти строчки казались мне немыслимой вертикалью. Они были также очень непринужденные, почти болтливые: метафизика в обличии здравого смысла, здравый смысл в обличии детских стишков. Само число этих обличий сообщало мне, что такое язык, и я понял, что читаю поэта, который говорит правду - или через которого правда становится слышимой".
Иосиф Бродский "Поклониться тени"
