Большая одалиска. Жан огюст доминик энгр Отрывок, характеризующий Большая одалиска

Улица Большая Никитская В основном картина снималась в павильонах. Но по нескольким эпизодам мы можем увидеть, где жили герои и где произошел счастливый финал для всех его участников. Агентство новостей ИТАР-ТАСС. Вид с Бульварного кольцаГалина Аркадьевна с дочерью жили

Энгр написал «Большую одалиску» в Риме для сестры Наполеона Каролины Мюрат . Картина была выставлена в Париже в Салоне в году. Следуя примеру художников Возрождения, Энгр не колеблясь идеализировал либо утрировал некоторые черты своих моделей, чтобы достичь идеальности либо подчеркнуть выразительность формы. В этом полотне он прибавил одалиске три лишних позвонка , что было немедленно замечено критиками.

Как обычно у Энгра, анатомическое правдоподобие подчинено художественным задачам: правая рука одалиски неправдоподобно длинна, а левая нога вывернута под невозможным с точки зрения анатомии углом. Вместе с тем картина производит впечатление гармонии: создаваемый левым коленом острый угол необходим художнику, чтобы уравновесить построенную на треугольниках композицию.

Восточная атрибутика на картине (курительные принадлежности, веер, головной убор) подчёркивает отстранённость модели от зрителя и холодноватое совершенство обнажённого женского тела.

Картина так и не была принята заказчицей. Около 1819 года Энгр продал «Большую одалиску» за 800 франков графу Пурталесу, а в году она была куплена Лувром. В настоящее время «Большая одалиска» находится в 75-м зале на 1-м этаже галереи Дару в Лувре. Код: R.F. 1158.

• Голова одалиски с незначительными изменениями повторяет голову женщины из картины «Рафаэль и Форнарина », написанной Энгром годом ранее по картине Рафаэля, изображающей его возлюбленную Форнарину .
• Поза одалиски послужила основой одной из картин Амедео Модильяни . К теме одалисок вслед за Энгром обращались высоко ценившие его Матисс и Пикассо .

Jean auguste dominique ingres raphael and the fornarina.jpg

«Рафаэль и Форнарина» , Жан Энгр, 1813

Ingres Odalisque in Grisaille.jpg

«Одалиска в гризайли» , Жан Энгр, 1824-1834

Напишите отзыв о статье "Большая одалиска"

Литература

• Cirlot L. Museo del Louvre I, Col. «Museos del Mundo». - Espasa, 2007. - Т. 3. - С. 174-175. - ISBN 978-84-674-3806-2 .

Ссылки

• в базе данных Лувра (фр.)

Отрывок, характеризующий Большая одалиска

На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.

Жан Огюст Доминик Энгр "Большая одалиска", 1814, холст, масло, 91×162 см, Лувр, Париж

Когда картина «Большая одалиска» появилась в Салоне 1819 года, на Энгра посыпался град упреков.
Один из критиков писал, что в «Одалиске» нет «ни костей, ни мускулов, ни крови, ни жизни, ни рельефа»... Действительно, автор «Одалиски» отказался от живой конкретности ее изображения, но зато создал образ, в котором есть и интимность, и загадочность, и притягательная экзотичность Востока.

В 1813 году Каролина Мюрат, королева Неаполя и сестра Наполеона, заказала Жану Огюсту Доминику Энгру новую картину. Она должна была стать парой к «Спящей женщине», купленной у него же несколькими годами ранее. Выбор художника был, конечно, не случайным.
Неаполитанская королева знала, что Энгр был учеником прославленного Луи Давида и сторонником классического искусства.
К моменту получения заказа от Каролины Мюрат Доминик Энгр уже семь лет жил в Италии. Когда он приехал сюда в 1806 году, красота этой страны просто ошеломила его.
Долгие часы проводил художник в Ватикане около фресок Рафаэля, испытывая еще большее, чем прежде, преклонение перед этим божественным мастером. Энгр искренне считал, что его главное призвание, так же, как и мастеров Ренессанса, писать религиозные и исторические композиции.
Однако особые успехи не ждали его на этом пути. В глубине души Энгр испытывал благоговейное преклонение перед чувственной земной красотой, красотой обнаженного женского тела, которую он не раз воспевал в своем творчестве. В энгровских «ню» нет холодного целомудрия, но в них также нет ничего нескромного, вызывающего.
«Большая одалиска», написанная для Каролины Мюрат, стала самым известным и значительным произведением мастера. Забегая вперед, следует отметить, что картина, законченная в 1814 году, так и не была взята заказчицей — падение Наполеона сказалось и на судьбе его приближенных.
Около 1819 года Энгр продал «Большую одалиску» за 800 франков графу Пурталесу, и только спустя 80 лет она поступила в Лувр.
Лежащая обнаженная женщина изображена, как это часто бывает у Энгра, со спины. Ее поза полна чарующей женственности, а тело отличается удивительной гибкостью.
Для того, чтобы передать изысканную грацию одалиски, красоту текучих контуров ее тела, художник смело нарушил анатомические пропорции. Один из критиков даже усмотрел в спине одалиски три лишних позвонка. Чистота линий обнаженного тела особенно ощутима благодаря тщательно продуманному интерьеру и предметам, окружающим женщину.
Художник любовно передает смятые ткани на ложе и глубокие складки затканной цветами драпировки, висящей справа; веер из пестрых павлиньих перьев в руке и браслеты на тонком запястье; полосатый с кистями шарф и золотой обруч с застежкой в виде рубина, окруженного жемчугами.
Все это является достойной оправой для молодого тела, подобного драгоценному камню.
Интересно, что голова одалиски с незначительными изменениями повторяет голову женщины из картины «Рафаэль и Форнарина», созданной Энгром в 1813 году.

Тогда художник намеревался написать ряд картин, посвященных жизни любимого мастера. На первой он изобразил помолвку Рафаэля, а на второй — великого художника с его возлюбленной, и этот сюжет был повторен им пять раз. Появление этих лирических произведений совпало со сватовством и женитьбой самого Энгра. 4 декабря 1813 года он сочетался браком с Мадлен Шапель, роман с которой начался удивительно и необычно. Одна из римских знакомых Энгра решила устроить судьбу своей кузины — модистки из французского городка Гере. Энгр показался ей самым подходящим женихом, и она так живо обрисовала ему внешность и характер своей родственницы, что художник стал серьезно подумывать о женитьбе. Мадемуазель Шапель, которой было уже за тридцать, тоже не пришлось долго уговаривать. Ликвидировав мастерскую, она приехала в Рим и, как ни странно, молодые люди полюбили друг друга чуть ли не с первого взгляда и через два месяца отпраздновали свадьбу. Их брак оказался по-настоящему счастливым и гармоничным.
К той же гармонии стремился художник и в своем искусстве, к гармонии пластических форм, в которых он видел близость к гармонии музыкальной. Недаром Энгр говорил впоследствии своим ученикам: «Если бы я мог всех вас сделать музыкантами, вы выиграли бы как живописцы». И все же главным средством выражения у него оставалась линия. Энгр был блистательным, чудодейственным рисовальщиком. В изображениях обнаженной натуры его линия кажется особенно чистой и музыкальной. В «Большой одалиске» нежная прелесть образа передана благодаря чарующему сплетению совершенных, поистине музыкальных контуров.

Большая одалиска (1814), Лувр, Париж

"Восточная" тема всегда интересовала Энгра. Ярчайшим доказательством этого увлечения стал этот шедевр художника, заказанный неаполитанской королевой Каролиной Мюрат. Показанная в Салоне 1819 года, картина потрясла зрителей "гремучей смесью" экзотики и эротики и удивительным соединением предельной точности с умышленными искажениями. Критики упрекали Энгра за то, что он, желая удлинить линию спины одалиски, добавил ей лишний шейный позвонок, а правую (неестественно вытянутую) руку написал так, словно она лишена костей.
Одалиска показана спиной к зрителю, но при этом почти равнодушно наблюдает за ним. Отдельные детали - кальян и дымящаяся кадильница - указывают на то, что действие происходит в гареме, однако перед нами явно не турчанка, а европейская женщина. Ее волосы расчесаны на пробор и увенчаны итальянским головным убором.
Костюм, ткани, украшения и аксессуары всегда сопровождают женские портреты Энгра (и не важно, реальные люди изображены на них или порождения художественной фантазии). Мастерство живописца проявляется в его умении изысканно сочетать совершенство тела с тонко прописанной фактурой тканей, меха и перьев. На обнаженное бедро героини этой работы спускается веер, сделанный из фазаньих перьев. Их воздушная мягкость ощущается зрителем почти физически. Это добавляет картине тонкого эротизма.
Иногда Энгр использует подобные детали для уточнения образа. В данном случае веер подчеркивает томность позы и блаженную лень, воплощением которой предстает вся женская фигура. Он расположен так, что его рукоятка и изгиб перьев как бы продолжают линию изогнутых складок атласной занавески. Эта, направленная вертикально, 8-образная линия, пересекаясь с линией вытянутого тела одалиски, дополняет его контур.
Техника Энгра тут выше всяческих похвал. Отдельные мазки кисти почти не заметны, а холодные синие тона занавесок и подушек делают еще более осязаемой ровную теплоту, идущую от гладкой кожи героини.